<< Предыдущая лекция         Следующая лекция >>       В начало курса >>

Закон. Часть 2

Чистое и нечистое

Я пытался Вам рассказать о понятии «чистое» и «нечистое». В прошлый раз мы немножко обсуждали притчу, которую Господь в Евангелии рассказывает о священнике и левите, которые шли в Иерусалим, и им попался человек, которого избили в кровь. Не зная этого, мы много чего не понимаем.

Но когда говорят о чистой и нечистой еде, большинство сразу вспоминает определённую еду, а именно – свинину, которая запрещена иудеям. Она ничем не лучше и не хуже собачатины, просто так исторически сложилось.

Дело в том, что Иудея была оккупирована римской армией, это произошло примерно за столетие до Рождества Христова, а основной продукт питания римских солдат всегда и везде – это, правильно, свинина. Корову вырастить трудно, а свинью можно быстро откормить и много мяса. Курица, как мясо, долго растёт, это яйца она быстро несёт, а одну курицу на одного солдата – он не наестся. А со свининой всё было нормально. Поэтому причины особого запрета на разведение свинины, который был введён в Иудее, скорее всего, политического характера, чем связанные с заповедями или Законом. Лет за пятьдесят до Рождества Христова верховный суд вынес решение, по которому запрещено держать свиней в Иудее. И там такая интересная формулировка – чтобы свиньи не касались своими ногами земли Израилевой. Вы понимаете, что для многих это было страшным искушением. Римская армия, она не просто грабила, их пригласили, они действовали на законных основаниях, и они покупали это мясо. И это был очень выгодный бизнес, и многие шли на хитрости: строили ограждённые помосты и на помостах держали этих свиней. Деревянный настил, свиньи земли не касаются, и формально как бы все исполнялось.

И что дальше происходило? Мф. 8:28–34 — помните эту евангельскую историю? Эта сцена становится нам непонятной. Во-первых, свиней жалко. Что же это, они там побросались с обрыва? А что там было дальше? Бесноватый сидит, одетый, разумно говорит. Прибегают жители города, видят, удивляются, что он ведет себя не как обычно, не рвет на себе цепи. Это не притча, это история. Что они сказали Иисусу? Уйди от нас! Они увидели в нем великого пророка и побоялись, что это пророк. Тут страшно что-то делать, если этот пророк Божий, то Господь так двинет, что мало не покажется. Вот, у них был выбор. Свиньи – это хороший бизнес, хорошие доходы, особо с ними делать ничего не нужно. Их пасли, там росли дикие смоквы, они их ели и жирели очень быстро. И их потом интендантской службе римской армии продавали. Выбор: или встретить Сына Божия, принять Его, и тогда их жизнь изменилась бы, вы понимаете, о чём я говорю; или предпочесть бизнес. Они выбирают, мы это видим, они выбирают бизнес, доход — «уйди от нас, от тебя одни убытки», и Он уходит. Нам кажется, что Он ходит по этой земле, и все радуются, что Он к ним пришёл. У нас довольно много таких эпизодов. Не все радуются. Приход Господа – это всегда проблема выбора! Он Своей Личностью, Своим приходом ставит людей в очень неудобное состояние – надо выбирать: или большой доход, или, вообще, какой-то доход, или жизнь со Христом. Они выбрали, это очень трагическая сцена. И как ярко евангелист подчеркивает — «он сидит одетый и разумно говорит что-то». Я точно фразу не помню. Все изумились как он разумные какие-то слова говорит, а они, вроде, тоже люди разумные.

Ожидание Мессии

Вот то, о чем я говорил, «чистый» и «нечистый» — это относится решительно ко всему, и к жертвоприношениям, и к другому. Но это не самая большая глубина смысла жизни людей в Ветхом Завете. Самый большой, более глубокий смысл – это Мессия. По-еврейски это звучит «Машиах». Греки транскрибировали, у них не было определённых звуков в греческом языке, «ш» не было, поэтому очень многие еврейские слова на греческом меняли своё звучание, это так часто бывает. Мессия – Машиах. Это центр, это ядро или стержень, можно сказать, жизни верующих людей даже сегодняшнего дня.

Я очень хорошо помню, когда я первый раз туда попал, в эту землю, я удивился, что на многих окнах и балконах весят флаги – жёлтые, на которых что-то написано. А поскольку лёгкий ветерок и флаги трепещут, поэтому текст не прочитаешь, или полный штиль, они тоже висят, и опять ничего не прочитаешь. И я спросил одного своего коллегу, с которым общался, что там написано. Их очень много. Знаете, как вывешивают флаги, когда приезжает президент или король, примерно вот так, и очень много. Он говорит, тут написано вот что: «В этом доме рады приветствовать Мессию». Меня это совершенно потрясло. То есть, они вывешивают флаги, ожидая, что Он вот-вот придёт.

А потом, это было уже в другой раз, меня пригласил замечательный учёный библеист, раввин, в каком-то маленьком городке, сейчас я забыл, по-моему, Беер-Шева он назывался, могу ошибиться. Я приехал к нему на автобусе вечером. И у него дикая прорва детей, он мне всех их назвал, а поскольку они все мельтешили, я сразу всех забыл, как кого зовут. Тем более, он сам меня спровоцировал, «что ты думаешь по поводу вот этой строчки?» – он меня спросил, и мы сели и уже сидели. Жена принесла какую-то еду, я не помню, что мы ели, как детей спать уложили, как жена ушла спать. И мы всю ночь сидели и разбирали текст из Исайи. Страшно было с ним интересно. И вот, наконец-то рассвет, и он говорит – «ну, давай помолимся». Ещё солнце не взошло, но уже светает. Как это называется? Рассвет. Он стал молиться, большие красивые молитвы. Я как-нибудь принесу, покажу. Многие вошли в наши молитвословы почти слово в слово. И вот, одна молитва была совершенно потрясающая. Я сейчас процитирую вам почти дословно, но не совсем, так что я не отвечаю, но смысл передаю точно. «Господи, пошли, пускай придёт Мессия, пошли Его как можно скорее. Пусть Он придет в наши дни, пусть Он придет скоро, пусть Он придет сейчас». Такое крещендо, нарастание идет. «Наши дни» —формула библейская, означает – «когда мы живем, пока мы живы».

В иудаизме много разных направлений, как в христианстве. А он принадлежал к такому, где после этих слов полагалось открыть окно. А ночи холодные, можно было и подмёрзнуть, поэтому окна на ночь закрывались. И надо было понюхать воздух, потому что, когда Мессия придёт, в мире разольётся благоуханье. Это они утверждают все, как нечто совершенно точное. Вот, он открыл окно и вдохнул воздух. Ничего особенного. Это можно было сделать, как вот двенадцать раз «Господи помилуй», три земных поклона – формально. Толку – бум-бум-бум и всё, три раза лбом стукнулся. Я стоял и меня дрожь била. Он весь трепетал, пока открывал окно, тело его трепетало, лицо совершенно изменилось, потому что он ждал, а вдруг уже пришел! А вдруг он откроет окно, и воздух будет наполнен благоуханьем.

То есть, ожидание прихода Мессии – это центр их жизни. Я говорю о верующих людях, потому что там много и неверующих людей, конечно, как и в России, как и в любой другой стране. И, скажу вам честно, после этого мне стало ужасно стыдно, потому что мы так не живём. Ожидание. Мы считаем, что это Второе Пришествие, очень хорошо. Но мы же читаем в Новом Завете — «Ей, гряди Господи, маранафа, Господи, приди скорее!». И кто же из нас молится, кто из нас просит, чтобы Он пришел как можно скорее? Мы этого не делаем. И мне стало страшно стыдно. То есть, если этого не знать, то эту страну не понять, этот народ не понять. Центр их жизни, ядро, стержень – это ожидание Мессии. И это, конечно, поразительно, и на меня это произвело очень сильное впечатление, потому что мы живём не совсем так, скажем. Это я вам рассказываю для того, чтобы, может быть, вы поедете, полетите, окажитесь там. И чтобы вы это видели и, только зная этот центр, вы поймёте всё остальное, тогда всё становится на свое место. Это не байка, это то, что я видел своими глазами.

Изменения культа

Мы говорили с вами о жертвах. Жертва – это форма, с одной стороны, благодарения за жизнь, а с другой стороны – это способ поддержания жизни. И смысл этой жертвы – она «вместо», она заместительная жертва. Это слово я в прошлый раз говорил. Я очень хотел бы, чтобы вы его записали, потому что потом забудете, а у Павла оно постоянно встречается, и он говорит о жертве Христовой именно на этом языке.

Что ещё я хотел вам важного сказать? Вот это понятие «спаситель», «гоэль» — звучит совершенно по-разному. Оно менялось в течении истории. В ранние времена это был чисто юридический термин, это тот, кто идет отрабатывать вместо другого. А потом это стало высочайшим богословским и жизненным понятием. Тоже самое и с жертвами произошло. Жертвоприношений было много. Мы читаем какую-то сцену, когда освящали Храм при Соломоне. Или, когда Давид, допустим, другая сцена, переносит Скинию в Иерусалим, то там через каждые сто шагов приносилось огромное количество жертв. Там называются какие-то цифры огромные и непонятные. Символ это или реальность? Понятно, что это благодарение.

Но постепенно понятие жертвы тоже меняется. У того же Давида мы уже читаем — «жертва Богу – дух сокрушенный», то есть жертвы не обязаны быть кровавыми. Богу не нужны кровавые жертвы, Ему нужно – «сыне, дай мне сердце». Ему нужно наше сердце, наше благодарение, наше общение. И вот, когда Храм был разрушен, и народ угнан был в плен в Вавилон, и много десятилетий не было никаких жертв, и тогда, об этом пишут ещё раньше пророки, недаром они пророчествуют, появляется понимание – жертвы духовные.

Постепенно это понятие менялось или, скажем так, углублялось и расширялось. Какие жертвы духовные? Всякие: пойди, накорми бедного, голодного. То, что мы недавно, помните, читали, – «ты накормил голодного, ты посетил Меня в тюрьме», и так далее. Это жертва Богу. И они это воспринимали как жертву, эти слова Иисуса они понимали. «Ты мне служишь?» – Бог спрашивает. А как? А вот так, так может служить любой человек, крещёный, не крещеный, язычник, не язычник. Мы скоро будем говорить о разных Заветах, и тогда мы поподробней об этом поговорим.

То есть, понятие жертвы всё время как бы развивалось. И поскольку жили общинами, то, если в общине кто-то голодал, это считалось просто безобразием, то есть это не община, тут живут неверующие люди. Есть такой рассказ, немного забавный и, в тоже время, серьёзный. Какой-то праведник приходит в одно селение и спрашивает, как вы тут живёте, как Закон? Всё хорошо, только вот у нас кузнец голодает. Он на них напустился. А в чем дело, какие же вы верующие, как вы можете жить с Богом, если допустили, что человек умирает с голоду? Ты пойди, сам посмотри на кузнеца. Мы ему предлагали – он не берёт. Праведник приходит к кузнецу, спрашивает: «Ты почему голодаешь?» Он говорит: «Я всю жизнь работал, я хороший работник. А, сейчас нет работы у меня, ничего не надо делать, ни топоров, ни пил, ни лопат, у всех всё есть. А я не привык брать деньги не за работу, поэтому я голодаю». Праведник вернулся в собрание и говорит: «Я всё понял, он не от голода умирает, а от гордости». Заповедь – давать бедным – имеет оборотную сторону. Давать гораздо легче, чем принимать, но надо уметь и принимать. Это другая сторона медали.

Павел об этом много пишет, но акцент он делает на благодарении. Помните – «кто ест и благодарит, хорошо делает; кто не ест и благодарит, тоже хорошо делает». Всё это бесконечно можно развивать: кто жертвует и благодарит – хорошо делает, кто принимает и благодарит – равно хорошо делает.

Дальше. Мы должны обязательно иметь в виду, что один Бог и одно место, где приносятся жертвы. Только одно! Удивительно, что всякие храмы, по-славянски это «капища» языческие, были во всём мире, во всех соседних странах. Роскошные храмы с колоннами, мраморные. Господь повелевает устроить ему переносное Святилище. Это то, что у нас называется в Библии – Скиния. Оно переносное, оно разборное, и его не сравнить ни с греческими, ни с римскими храмами, ни с египетскими, ни с вавилонскими. Просто, ни в какое сравнение не идёт. Ни красоты, ничего там нет. Ну кожа, ну столбы, и всё. Стоит жертвенник – такая печь, где всё время горит огонь во дворе. Всё происходит во дворе. В самом Храме хлебы предложения и столик, где жертва кадильная, то есть фимиам. То, что у нас подвижное кадило, там это на столике стояло, тоже со специальным составом благоуханным возжигалось. Только в одном месте можно было приносить жертву!

Кто мог принести эту жертву? Каждый человек – член народа Божьего. И делал он это сам, священник только ему помогал, как бы консультировал, и был свидетелем, это ещё одно важное слово. Он возлагал руки на козлёнка или ягнёнка, или на быка, кого привели. Всё дело в том, какого он был благосостояния. Это тоже очень интересно, хотя читать эти тексты трудно. Минимальная жертва — это горсть муки. Это мог принести каждый, самый бедный человек. Горсть муки – это вот столько, это совсем ничто. Это уже нищий человек.

Бедный человек, у которого совсем ничего не было, он мог принести что? Да, по русскому тексту, горлицу – это дикие голуби. Их легко было ловить, они были простые, незамысловатые птицы, зёрнышек насыплешь и сетью лови. И их продавали у Храма. Очень точно, когда Младенца Иисуса приносят в Храм, что приносят, какую жертву? Двух голубиц. Мы на это не обращаем внимания, а это значит, что семья Иосифа была бедной, не нищей, но бедной. Потому что, если Иосиф был праведник и действовал по Закону, то если бы он мог, он бы принёс ягнёнка. Но ягнёнок был для них недоступен. Вот, насколько мелочи, детали Евангелия сразу нам рисуют картину – это была бедная семья, но не нищая. Можно было бы принести больше, ещё больше, не было верхнего предела, сколько принести. Нижний был – горсть муки.

То есть, на самом деле, кровавые жертвы были не обязательны. У нас такая тема будет, я вам распечатаю такие таблички, всем раздам – как это всё было, кто как произносил, в каких случаях. И человек обычно клал руки на голову этому ягнёнку и вслух исповедовал свои прегрешения, он говорил – «я согрешил». Мы точный текст не знаем, может, каждый раз это была какая-то импровизация, а может быть, это был какой-то точный текст, какой у нас в богослужении. Никто этого не знает. «Я благодарю Господа за то, что Ты принимаешь вместо моей жизни его жизнь. А мою жизнь ты сохраняешь и продлеваешь». Вместо. И он должен был сам своими руками взять нож и перерезать горло животному. Вообще, жертвоприношение — это не для нервных барышень было зрелище. Особенно, когда возник уже Храм, то там священники стояли по щиколотку в крови. Кровь лилась, лилась. Поэтому необходим был огромный медный таз, по-славянски и по-русски он называется «медное море», потому что очень большого объёма. Они должны были потом омыться, в крови нельзя было уходить. И руки, и ноги.

Приносили ли жертву также и женщины, я не знаю, просто, этого не знаю. Всё, что касалось особенностей служения в Храме, это всё принадлежало устной традиции. Это запрещено было записывать. В некоторых книгах рассказывается о людях, которые пытались устроить собственные святилища и собственные жертвоприношения, даже нанимали, за деньги можно было всегда нанять какого-нибудь священника или левита, чтобы это осталось единым Святилищем для всей страны, для всего народа. И, только после того, когда Храм был разрушен окончательно римлянами, кто что помнил — это записалось. Но очень мало у нас этих данных.

Почему Иисус выгоняет менял, причём, так жёстко выгоняет, как бы совсем не в Его стиле? Сделал бич, плётку такую, и выгнал торгующих из Храма. Потому что смысл жертвоприношения потерялся уже к этому времени. Он просто обезобразился. Ты должен был своё приносить, над чем ты трудился, куда ты вкладывал, в этого ягнёнка, козлёнка или даже в муку или горлицу. Надо было самому её поймать, по крайней мере. А пока ты донесёшь, ты к ней как-то привяжешься. Ты понимаешь, что это вместо тебя. А так: приходишь в Храм и тут же покупаешь, там тебе предлагают. То есть, это страшный упадок, это страшное уже было безобразие. И недаром Иисус их выгоняет, берёт бич, переворачивает столы и выгоняет их из Храма – «Дом Отца Моего вы превратили в вертеп разбойников». То есть, к этому времени что-то страшное уже стало твориться с жертвоприношениями и с Храмом, и много ещё, с чем. Позже мы будем об этом говорить. Каждый должен был сам своё принести. Хорошо.

Почему Скиния была переносная? Мы читаем в Исходе и в других книгах Торы, что пока столб облачный и огненный стоял, они стояли на месте. Как только он начинал двигаться, немедленно вся эта конструкция быстро разбиралась, трубили трубой, и они шли за ним. Как вы думаете, почему? Так Господь устроил, люди бы так не придумали. Люди бы настроили храмы, как потом сделал Давид и Соломон. Господь устроил, чтобы не было в народе другой святыни. Если Храм стоит тут, или Скиния стоит тут сто лет, то это место уже кажется само по себе освященным, святое. Так люди устроены, никуда не денешься. Мы сейчас восстанавливаем все эти храмы разрушенные, очень часто, непонятно зачем, в пустых, вымерших деревнях. Был храм – надо восстановить, а потом его некому содержать, и так далее.

Ещё более интересный вопрос, если вы обращаете внимание, такие длинные главы в Исходе и в других книгах Пятикнижия, – как строить Скинию? Возьми столько-то красных кож, потом синие кожи, мы это читали. «Это закон вечный, это повеление Божие, это закон Божий», всё время говорится, как точка такая в конце. Потом, Давид из политических соображений решает перенести Скинию в Иерусалим и сделать её Храмом стационарным. Это, с политической точки зрения, идея была гениальная. Там, где центр духовный, там будет центр политический. Он как бы обеспечивает себе власть. Но Библия это всё время подчёркивает – «по закону Соломона, по закону Давида». Это уже не закон Божий! Вот теперь служба идёт по уставам, которые дал Соломон. Понимаете, это две большие разницы – Закон Божий и закон Соломонов.

Левиты, они должны были раньше носить разборные части Скинии, а теперь нечего носить. Всё же теперь стационарное, всё теперь выстроено каменное, вызолоченное. Вот, левитов превращают в хор, в певцов, в стражу, в полицию внутрихрамовую, порядок там нужно было поддерживать. Всякие люди могли прийти, в том числе и те, которых нужно было в чувство привести. Вот, это левиты. То есть, опять изменение. Вот, «это закон Божий, закон вечный для левитов» – это мы читаем в Исходе. А, теперь левиты другим занимаются. То есть, большой вопрос: нужен был Храм или нет? Я не знаю, как на него ответить. Можно сказать, исторически это было, и очень хорошо, и пусть будет, это всё развивается. Может быть. Но если внимательно читать Библию, то мы видим косвенную оценку в Библии – это закон Божий, а это устав Соломона. И, как вы понимаете, это не одно и тоже, иерархия весьма различная. Так что, не так всё просто. Другое дело, что Бог может использовать даже немощи человеческие, грехи человеческие, и через них творить Свои суд и милость, и так всегда бывает. Поэтому, к этому вопросу мы еще будем возвращаться, это очень актуальный вопрос, вопрос о том, будет ли третий Храм? Восстановят ли, построят ли Храм ещё один? Это вопрос, который обсуждается очень широко, очень острый. Сегодня я об этом говорить не буду.

Суд в народе Божьем

Теперь, очень важный момент – суд. Давайте ещё про суд поговорим. У нас слово «судья» в Библии как бы в двух смыслах используется. Есть Книга Судей, но там немножко другие судьи. Это судьи, которые как военачальники – вожди, которые спасали народ. Там так и написано. И они назначались самим Богом, то есть это такое харизматическое служение. А есть судьи, как опытные люди, знающие Закон, которых выбирают, люди, сведущие в Законе, и так далее. Они решают разные вопросы. Вопросы с исполнением Заповедей. Вопросы, связанные с имущественными делами, уголовными делами. Что должно быть, чтобы суд состоялся? Во-первых, должен быть обвинитель, тот, кто обвиняет кого-то в каком-то проступке. Если нет обвинителя, суда нет. Вот это отличие от нашей судебной системы. Нет обвинителя или обвинитель снимает свои претензии, всё – суд отменяется. Должны быть, как минимум, два свидетеля. Как минимум. Причём, свидетели — это такие интересные люди. Люди, которые сами видели своими глазами какое-то событие – убийство, кражу, ещё что-то там, насилие над какой-нибудь девушкой. Если человек приходит и говорит – «я об этом слышал», ему говорят – «иди, когда надо будет, мы тебя позовём. Нам нужны свидетели, те, кто видел». Нет свидетелей, суда тоже нет. Суда быть не может без свидетелей.

Кто ещё есть – судья, есть обвинитель, есть защитник. Обвинитель по-еврейски, знаете, как называется, – «сатан», это юридический термин. Когда вы читаете книгу Иова, и он перед лицо Бога приходит, то у нас вообще глаза на лоб лезут, мы ничего не понимаем. Как он может влезть к Богу? По-русски это в женском роде почему-то – «приходит сатана». А он совсем не то, что мы думаем: не рогатый, не хвостатый, не парнокопытный. Это обычный ангел, которому поручали обвинять – искать немощи, недостатки, грехи этого Иова. Сатан. Человек, который выступает на суде в роли прокурора, совершенно не обязан ненавидеть подсудимого. Не обязан быть хвостатым, парнокопытным и, вообще, ненавидеть этого подсудимого. Есть защитник – адвокат, это латинское слово, тот, кто его защищает. И судья, который слушает мнение сторон, и так далее. Кто может быть защитником? Любой член общины. Свидетелем может быть далеко не каждый. Даже если человек говорит – «я видел своими глазами», этого недостаточно. Если у него, скажем так, неважная репутация, если про него известно, что он склонен ко лжи, что его легко можно его купить, то его отметают. Такой человек не может быть свидетелем никогда.

Есть понятие «смертных грехов». Дело в том, что грех заразен, я уже вам говорил. И есть грехи особо заразные: убийство, прелюбодеяние, хула на Имя Божие. А, кто мог быть судьёй? Кто угодно. Один человек, несколько человек. Со временем это менялось, конечно, и правила менялись – уточнялись. Суд мог постановить, что этого человека надо казнить. Казнь была только одним способом – каменование. Не так много было грехов, за которые возможна была смертная казнь. Что такое каменование? Все бросали камень в этого человека. Камень — это не какой-то булыжник неподъемный, а то, что ты мог поднять. Первым должен был бросить камень кто? Обвинитель. Потом – свидетели. И вот, что тут очень важно: это должна была сделать вся община, бросить камень. Человек не мог отказаться. Если он отказывался, ему говорили – «а, почему ты молчал, почему ты отказываешься? — Я не считаю, что его надо казнить. — А, почему ты во время суда молчал? Ты обязан был встать и защитить его жизнь. Если ты считаешь, что его нельзя казнить, об этом надо было сказать». То есть, защитником мог быть каждый и привести свои аргументы.

В Евангелии очень точно всё это показано, все эти детали. Искали двух свидетелей, негодных людей нашли. Негодных – это значит, что с дурной репутацией. Их купили, то есть это нарушение Закона. Закон говорит, что таких нельзя. А суд происходил когда? Ночью. А, по правилам, суд после захода солнца проводить было нельзя, спать хочется, вот и всё. И поэтому нельзя было рассуждать здраво. Евангелист нам показывает, как страшно нарушался Закон, когда судили Господа.

Что ещё там очень важно? Суд должен был происходить медленно. Почему медленно? Чтобы защитники могли выступить. А ещё почему? Чтобы успели подумать! Очень хороший ответ. А ещё почему? Остыть, чтобы страсти остыли. Я иду, какая-нибудь дама шпилькой наступит мне на ногу. У меня искры из глаз, и я готов её убить, немедленно и сразу. Но если пройдёт месяц, другой, то я уже не помню, на какую ногу она мне наступила. И я понимаю, что из-за такой ерунды эту бедную несчастную женщину не стоит даже огорчать. Понятно. То есть, время работает на суд. Поэтому «суди осторожно», говорит Павел, суди медленно, не торопись с вынесением приговора. Всё, что вы сейчас сказали, всё очень разумно. И евангелист нам показывает, что все эти правила были страшно нарушены, когда был суд над Господом. Судили мгновенно, судили ночью, свидетелей не было. Как облегчённо вздыхает Первосвященник – «зачем нам свидетели, Он Сам на Себя всё сказал», потому что даже у него были остатки совести. Он понимал, что каких-то двух негодяев, не знаю, алкоголики или кто они, может, прохиндеи какие-то местные, которых наняли быть свидетелями, что это неприлично совсем, просто неприлично.

Нет свидетелей, нет обвинителя – суд отменяется. Если обвинитель говорит — «я снимаю своё обвинение», всё, суд не состоится. Вот, как с этой женщиной, взятой в прелюбодеянии, в Евангелии. Обвинители ушли, свидетели ушли – суд окончен. Всё, суд окончен. Суд мог проходить над человеком только один раз. Никаких судов – первой инстанции, второй инстанции, высший суд – быть не могло.

Смертная казнь в Ветхом и Новом заветах

Со временем происходило ужесточение требований к судьям, особенно к ситуации, по которой предполагалась смертная казнь. Вот, пожалуй, в конце первого, в начале второго века нашей эры были такие жесткие правила, связанные со смертной казнью, которые делали её невозможной. Только верховный суд мог разбирать дело, связанное со смертной казнью. Должно было быть не меньше пятидесяти судей, причём безупречной репутации. Должно было быть, я сейчас забыл число, большое число свидетелей. Не двое, а гораздо больше. И тоже, они должны быть люди надёжные. Но, если подсудимый скажет —«я не знал, что за этот поступок полагается смертная казнь», то ему нельзя было вынести смертный приговор. Только единогласно судьи могли присудить ему смертную казнь. Если хоть один судья скажет — «я сомневаюсь», всё, смертная казнь отменяется, то есть она себя просто исчерпала. То, что Исайя говорит — «ибо всё заповедь на заповедь, заповедь на заповедь, правило на правило» – это произошло, но произошло во благо человека. Больше смертной казни нет.

Ещё одну очень важную вещь я должен сказать. Почему смертная казнь, всё-таки, была в Ветхом Завете и почему её не может быть в Новом Завете, в принципе не может быть? Дело в том, что в Ветхом Завете невозможно было прощение. Сейчас я объясню, что я имею в виду. Один человек толкнул другого и —«прости меня», и тот его, конечно, прощает. Но, если человек совершал грех – убийство, то убийство, как грех, выходило в этот мир, и остановить его уже было нельзя. Не было никакой силы, чтобы его остановить. Представьте себе, что какой-то взрыв на ядерной станции или химическом заводе. Облако какой-нибудь гадости, хлора, например, уходит в атмосферу. И никто его не может остановить. Принимают все меры, чтобы обезопасить завод, окрестности, и всё прочее. А потом через десять тысяч километров, где-нибудь в Африке, прольётся кислотный дождь, и все дети там погибнут. И ничего с этим сделать нельзя, вернуть ситуацию назад нельзя. Простить человека можно, а повернуть назад грех нельзя. Воскресить нельзя, потому что не было ещё Того, Кто пришёл воскресить.

Грех остановить было невозможно, даже если человека лично прощают. Царь Давид совершил страшное преступление —и прелюбодеяние, и убийство. Бог его простил. Что это значит? Завет с ним сохранил. Но грех вышел, и буквально через несколько лет его сын воспылал преступной любовью к сводной сестре, насилует её, потом убивает, и так далее. Грех этот пошёл гулять по миру, остановить его никто не может. Да, Давид был не первый, кто так согрешил, но нужны были жертвоприношения, чтобы остановить грех. По этой причине так ждали Мессию, который сможет остановить, просто ликвидировать грех. Все жертвоприношения только ограждали грех, как бы ставили ограду, но не могли его остановить. А Мессия пришел и победил грех и, следовательно, смерть. Поэтому смерти для нас уже нет никакой.

Тут дело вот в чём. Человек, который согрешил, я сейчас говорю о Ветхом Завете, Давид не сразу понял, что он натворил. Потребовался визит пророка Нафана. И тот так хитренько, умно рассказал ему притчу, байку про ягнёночка. И Давид тогда покаялся. Но каялся он в один момент, а грех был совершён в прошлом, год назад или ещё раньше. И назад время в Ветхом Завете необратимо. А вот в Новом Завете – всё не так. Христос – Он Господин сегодняшнего дня, и завтрашнего дня, и вчерашнего дня. И когда мы каемся, когда мы просим у Бога прощения, Бог может изменить через Христа и прошлое тоже. И может остановить, ликвидировать этот грех вообще, аннигилировать его, если хотите. Вот принципиальная разница между Ветхим и Новым Заветом.

Вот причина самая главная, почему они ждали прихода Мессии и до сих пор ждут, потому что нет человека, который был бы жив и не согрешил. И любой грех, маленький или большой, он остаётся, он никуда деться не может. И только Христос может его снять. Вы вспомните, постоянное удивление в Евангелии – кто это такой, что Он может грехи прощать? Помните? Они, в отличие от нас, понимали, что у человека нет власти и силы прощать грех. У кого есть власть? У Бога! И у них «крыша» ехала – кто же Он такой, что может грехи прощать? Как бы есть два варианта — или Он самозванец, или Он, действительно, Сын Божий, но это уже ни в какие ворота не влезает. Сделать грех не существующим. Они понимали, что Бог это сделать может.

<< Предыдущая лекция         Следующая лекция >>       В начало курса >>